Правда ли, что церковнославянский язык – живой, а не мертвый? Нужно ли его сохранять в богослужении или давно пора перейти на русский? Что сделать, чтобы начать понимать церковнославянский язык?
Все эти вопросы мы решили задать кандидату филологических наук, доценту Школы лингвистики НИУ ВШЭ, младшему научному сотруднику Института языкознания РАН Алексею Андреевичу Козлову.
Какой язык используется в Церкви?
– Церковнославянский язык нередко называют «языком Церкви». Насколько это правильно?
– За выражением «язык Церкви» ведь не может стоять никакой точной мысли, правда? Это художественное выражение. Да, действительно, нигде, кроме Церкви, церковнославянский не используется, в этом смысле он язык Церкви.
Более того, церковнославянский язык можно назвать эмблематичным для верных РПЦ. Если рассматривать православие как субкультуру, то немало маркеров идентичности будет связано именно с ним. Даже в переводах Свято-Филаретовского института часто остается церковнославянский звательный падеж. «Чудотворяй иногда», «во многоглаголании несть спасения», «и духови твоему» — церковнославянские фразочки пронизывают нашу субкультуру (и часто превращаются в шутки).
Но, конечно, полезно помнить, что Церковь шире, чем сообщество людей, которые молятся на церковнославянском. В Грузии или в Иудейской пустыне православные есть, а вот на церковнославянском почти не молятся.
Более того, церковнославянский язык можно назвать эмблематичным для верных РПЦ. Если рассматривать православие как субкультуру, то немало маркеров идентичности будет связано именно с ним. Даже в переводах Свято-Филаретовского института часто остается церковнославянский звательный падеж. «Чудотворяй иногда», «во многоглаголании несть спасения», «и духови твоему» — церковнославянские фразочки пронизывают нашу субкультуру (и часто превращаются в шутки).
Но, конечно, полезно помнить, что Церковь шире, чем сообщество людей, которые молятся на церковнославянском. В Грузии или в Иудейской пустыне православные есть, а вот на церковнославянском почти не молятся.
Можно ли назвать церковнославянский язык живым?
– В сети можно встретить специалистов, утверждающих, что церковнославянский – живой язык и называть его мертвым некорректно, поскольку им пользуются в Церкви. Правда ли, что этот язык жив?
– Ну, живой и мертвый — это же не просто красивые слова, наполненные метафорическим смыслом. В научном отношении они будут иметь значение только в том случае, если мы будем сравнивать церковнославянский с другими языками. А языки могут быть в очень разных состояниях. Могут быть полностью живые, могут быть полностью мертвые. А могут быть где-то посередине, то есть претерпевать процесс языковой аттриции — сокращения сферы употребления и уровня владения носителями.
В общем, имеет смысл думать не только о двух статусах: живой или мертвый — а о целой шкале. Один из вариантов этой шкалы — очень удачный, по-моему, — есть на сайте Института языкознания РАН. Видимо, церковнославянский попадет в один из переходных статусов.
Самого важного, конечно, у него нет: дети не выучивают его как первый (и это даже не регистр, не стиль какого бы то ни было языка, который дети выучивают как первый). Активные носители, тем не менее, есть: те несколько десятков человек, которые составляют службы на церковнославянском. (Я, кстати, среди них — иногда пишу, для келейного употребления, стихиры моим любимым святым нового века — или вот написал чинопоследование 11 часа.) Пассивных носителей больше.
Получается, церковнославянский более мёртвый, чем древнегреческий или латынь (там активных носителей будет побольше), но более живой, чем, например, моавитский.
Такая ситуация совершенно не уникальна для церковнославянского. Очень часто язык перестает быть разговорным языком сообщества, но остается в где-нибудь в символической сфере, например, в обрядово-ритуальной. Ведь так здорово в обрядово-ритуальной сфере поговорить на чем-нибудь непонятном! Мы можем вспомнить какие-нибудь культурно близкие нам примеры — например, древнееврейский на рубеже эр, когда евреи в быту все перешли на арамейский — но много такого и за пределами Евразии, в частности, среди бесписьменных языков.
В общем, имеет смысл думать не только о двух статусах: живой или мертвый — а о целой шкале. Один из вариантов этой шкалы — очень удачный, по-моему, — есть на сайте Института языкознания РАН. Видимо, церковнославянский попадет в один из переходных статусов.
Самого важного, конечно, у него нет: дети не выучивают его как первый (и это даже не регистр, не стиль какого бы то ни было языка, который дети выучивают как первый). Активные носители, тем не менее, есть: те несколько десятков человек, которые составляют службы на церковнославянском. (Я, кстати, среди них — иногда пишу, для келейного употребления, стихиры моим любимым святым нового века — или вот написал чинопоследование 11 часа.) Пассивных носителей больше.
Получается, церковнославянский более мёртвый, чем древнегреческий или латынь (там активных носителей будет побольше), но более живой, чем, например, моавитский.
Такая ситуация совершенно не уникальна для церковнославянского. Очень часто язык перестает быть разговорным языком сообщества, но остается в где-нибудь в символической сфере, например, в обрядово-ритуальной. Ведь так здорово в обрядово-ритуальной сфере поговорить на чем-нибудь непонятном! Мы можем вспомнить какие-нибудь культурно близкие нам примеры — например, древнееврейский на рубеже эр, когда евреи в быту все перешли на арамейский — но много такого и за пределами Евразии, в частности, среди бесписьменных языков.
Нужно ли богослужение на русском языке?
– Почему Церковь остается на церковнославянском? Правда ли, что русский язык не способен передать ту полноту, которая заложена в церковнославянских текстах?
– Даже если человек уверен, что «христианство не религия» (об этом часто сейчас говорят), все равно не мытьем, так катаньем в его религиозные практики залезет дихотомия сакрального и профанного. Может быть, не в центре, но все равно будет. А язык — такой удобный маркер сакрального! И если ты привык к нему как к маркеру сакрального, так неохота от него отказываться! Для перехода на русский нужна политическая воля и привычка.
Вообще у языка много функций. Те функции, которые исполнял церковнославянский, в полном объеме русский исполнять не сможет. Но ведь и церковнославянский вряд ли исполнял в полном объеме те функции, которые мог исполнять греческий. Например, в церковнославянском переводе ямбических канонов Дамаскина нет ямба. Или помните в тропаре «Егда славнии ученицы…»:
Вообще у языка много функций. Те функции, которые исполнял церковнославянский, в полном объеме русский исполнять не сможет. Но ведь и церковнославянский вряд ли исполнял в полном объеме те функции, которые мог исполнять греческий. Например, в церковнославянском переводе ямбических канонов Дамаскина нет ямба. Или помните в тропаре «Егда славнии ученицы…»:
Виждь, имений рачителю,
сих ради удавление употребивша
В оригинале:
Βλέπε χρημάτων ἐραστά,
τὸν διὰ ταῦτα ἀγχόνῃ χρησάμενον
Здесь есть игра однокоренных слов — χρημάτων-χρησάμενον. Ее постарались передать в переводе Свято-Филаретовского института: «…смотри, любитель выгоды, на выгадавшего себе веревку…». В церковнославянском этого нет.
Точно так же и в русском переводе невозможно будет сохранить большое количество художественных приемов, которые мы любим в церковнославянском.
Тут другой вопрос: не готовы ли мы уступить эти приемы, это прекрасное звучание — ради чего-то большего?
Точно так же и в русском переводе невозможно будет сохранить большое количество художественных приемов, которые мы любим в церковнославянском.
Тут другой вопрос: не готовы ли мы уступить эти приемы, это прекрасное звучание — ради чего-то большего?
– Церковнославянский: сохранить нельзя отменить. Где лучше поставить запятую?
– Каждый из нас знает огромное количество церковных людей, сердцу которых церковнославянский очень дорог. Для них литургическая поэзия существует главным образом в церковнославянском варианте. Конечно, вовсе отменить церковнославянское богослужение было бы насилием над этими людьми.
Но вот сделать возможной и распространенной практику богослужения на русском языке (а еще — расширить практики богослужения на языках других народов России) было бы замечательно. Я думаю, например, о таком варианте: неизменяемые тексты и песнопения (грубо говоря, Служебник и Часослов) по-церковнославянски, а изменяемые (Минея, Октоих и Триодь) по-русски. Так можно достичь нужного баланса между тем, чтобы сохранить привычные церковнославянские неизменяемые тексты и сделать понятным то, что мы слышим за богослужением раз в год.
В Московской городской епархии Святейший патриарх благословил по желанию прихода чтение на русском языке Апостола и паремий. Это оказалось очень вдохновляющим и наполняющим опытом. Если речь идет о паремиях, то они становятся действительно драматургическим центром вечерни — как это и подобает чтению Священного писания. А можно еще читать не нараспев, а обычным голосом…
Но вот сделать возможной и распространенной практику богослужения на русском языке (а еще — расширить практики богослужения на языках других народов России) было бы замечательно. Я думаю, например, о таком варианте: неизменяемые тексты и песнопения (грубо говоря, Служебник и Часослов) по-церковнославянски, а изменяемые (Минея, Октоих и Триодь) по-русски. Так можно достичь нужного баланса между тем, чтобы сохранить привычные церковнославянские неизменяемые тексты и сделать понятным то, что мы слышим за богослужением раз в год.
В Московской городской епархии Святейший патриарх благословил по желанию прихода чтение на русском языке Апостола и паремий. Это оказалось очень вдохновляющим и наполняющим опытом. Если речь идет о паремиях, то они становятся действительно драматургическим центром вечерни — как это и подобает чтению Священного писания. А можно еще читать не нараспев, а обычным голосом…
– Как понять церковнославянский язык?
– Я думаю, у разных людей могут быть разные дорожки к пониманию. У всех разный бэкграунд, разные способности к изучению языков. Кому-то интересно думать про суффиксы и приставки, а для кого-то это тоска зеленая. Кому-то 60 лет и надо сидеть с внуками, а кому-то 18 и полно свободного времени.
Мне, конечно, сразу хочется завалить всех книгами. Попробуйте почитать учебник Плетнёвой и Кравецкого — пойдет, не пойдет? А если пойдет, может быть, потом словарь церковнославянских паронимов Седаковой? Но книги – это полдела. Прочитанные и усвоенные книги не гарантируют того, что в каждый конкретный момент богослужения будет все понятно.
Какие бывают проблемы с пониманием? Их, вообще говоря, две. Первая проблема — непонятное слово. Непонятное слово можно посмотреть в словаре, например, в интернете. Например, вам встретилось слово ГЛЕЗНЕ, вы забиваете его в поисковую строку и получаете село в Житомирской области. Тогда вы забиваете в поисковую строку «глезне церковнославянский». Ура! получаете ссылки на словари, где написано, что это щиколотка. Классический церковнославянский словарь — это словарь прот. Г. Дьяченко.
Но есть и вторая проблема, синтаксическая: непонятно, что к чему относится по смыслу.
Мне, конечно, сразу хочется завалить всех книгами. Попробуйте почитать учебник Плетнёвой и Кравецкого — пойдет, не пойдет? А если пойдет, может быть, потом словарь церковнославянских паронимов Седаковой? Но книги – это полдела. Прочитанные и усвоенные книги не гарантируют того, что в каждый конкретный момент богослужения будет все понятно.
Какие бывают проблемы с пониманием? Их, вообще говоря, две. Первая проблема — непонятное слово. Непонятное слово можно посмотреть в словаре, например, в интернете. Например, вам встретилось слово ГЛЕЗНЕ, вы забиваете его в поисковую строку и получаете село в Житомирской области. Тогда вы забиваете в поисковую строку «глезне церковнославянский». Ура! получаете ссылки на словари, где написано, что это щиколотка. Классический церковнославянский словарь — это словарь прот. Г. Дьяченко.
Но есть и вторая проблема, синтаксическая: непонятно, что к чему относится по смыслу.
Волною морскою скрывшаго древле гонителя мучителя под землею скрыша спасенных отроцы; нo мы яко отроковицы, Господеви поим, славно бо прославися.
Помните? Все слова понятны, но человеку несведущему это предложение кажется какой-то кашей. Здесь я бы не взялся советовать непрофессионалу учить какие-то правила. Видимо, надо медленно разбираться в разных кейсах, смотреть русские переводы ирмосов, тропарей, стихир — и набирать какой-то подсознательный опыт.
Церковнославянский язык нужен, в первую очередь, для понимания церковных богослужений. Но далеко не только язык делает их для нас непонятными. Богословские образы, исторические наслоения – все это также причины того, что нам сложно разобраться в том, что происходит в храме. Если вы заинтересованы в том, чтобы понять богослужение, рекомендуем вам наши курсы по двум ключевым службам: Литургии и Всенощному бдению.
Автор: Алексей Козлов → Узнать больше об авторе
